Евгений Якубович, Сергей Удалин, Кодекс джиннов. Читать. часть 1

главная блог писателя электронные книги аудиокниги интервью

книги

[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]

Евгений Якубович, Сергей Удалин

Кодекс джиннов

Абсолютно несерьезный фантастический роман
с элементами драмы и комедии

Действующие лица: люди, джинны, гномы, эльфы и тролль (1 шт.)
А еще – бравый российский космонавт Коля Ночкин

Глава 1

Коля вконец измучился. Его боевой вездеход метался по лесу в поисках опушки или просеки. Все время приходилось отбиваться от монстров и прочей нечисти. Защита танка слабела на глазах, боезапас подходил к концу.

Почти отчаявшись, он обнаружил дорогу. Дорога была узкая, по краям ее плотно обступили плотоядные деревья. На длинных гибких отростках – то ли ветки, то ли щупальца – шевелились отвратительные розовые присоски.

Коля прибавил газа. Танк взревел, рванулся вперед. Тупые кровососущие жадно протянули к танку свои ветви-присоски, но те лишь скользили по бронированному огнестойкому корпусу из керамопласта. Наконец сразу двум удалось закрепиться на броне. Они держали танк с такой силой, что тот забуксовал на месте. Пришлось перейти на нижнюю передачу и выворотить дерево с корнем. Ветви-щупальца тотчас обмякли и безжизненно упали рядом с поверженным деревом. Освобожденный танк прибавил скорость, но через пару минут уткнулся в сплошную стену кустарника, разросшегося поперек дороги. Растения так густо переплелись между собой, что остановили тяжелый бронированный вездеход. Мягко спружинив, живая преграда отбросила машину назад. Коля покачнулся в своем кресле, но ремни выдержали.

Танк отъехал еще назад и выстрелил из плазменной пушки. В ней оставалось только два заряда, и водитель использовал оба. Два шара неистово-белого пламени метнулись вперед. Они врезались в стену и та взорвалась огнем. На бронированное стекло автоматически опустился темный фильтр. В приглушенном свете стало видно, что от преграды не осталось и следа. Впереди, сквозь пробитый туннель, пробивался солнечный свет. Путь из леса был свободен.

Коля до отказа нажал на педаль акселератора и танк рванул вперед, подминая под себя малиновых черепашек с ядовитыми жалами, которые пытались преградить ему путь. Через минуту машина выкатилась из леса и остановилась на краю большого луга, вся в зеленых лохмотьях от остатков поверженных лесных растений. Метрах в ста впереди стояла бревенчатая изба. Нормальная деревенская избушка с покосившейся трубой, над которой поднимался едва заметный дымок. Вокруг летали яркие бабочки, птицы чирикали что-то мелодичное и веселое.

Однако Коля знал, что этой пасторальной картинке доверять не следует. В избушке могло прятаться все что угодно, но скорее всего, оно будет враждебным. Что там прячется именно сегодня, он предугадать не мог. В предыдущий раз там засел взвод спецназа, а сама избушка оказалась замаскированным дотом. А еще раньше оттуда вылетел рой металлических ос, которые за минуту прогрызли стальной корпус танка, а затем напустили сквозь дыру отравляющий газ.

В этот раз там вполне может оказаться Змей Горыныч. Он мирно сидит за столом и играет с лешим в дурачка на щелбаны. А у печки стоит баба-Яга и кипятит воду в огромном котле. Рядом, уже помытые и порезанные, лежат пучки укропа и петрушки, красный и черный перец, какие-то сушеные снадобья. Баба-Яга мурлыча себе под нос какой-то варварский мотивчик, готовится угостить своих гостей похлебкой из добра-молодца, выехавшего из леса на нелепой и смешной самодвижущейся повозке.

Позади раздался дикий рев. Не оборачиваясь, и даже не взглянув в зеркала заднего вида, Коля отработанным движением бросился влево и кулаком ударил по клавише запуска кормовых ракет. Самонаводящееся орудие быстро нашло цель. Взревев напоследок всеми четырьмя глотками монстр завалился на бок, захрипел, царапая себя за грудь, и издох.

Коля вздохнул и откинулся на спинку кресла. Тренированная годами реакция пилота-межзвездника спасла его и на это раз.

- Нет, хватит. Все равно я сегодня этот уровень не пройду.

Он нажал клавиши Save and Exit. Тут же исчезли и лес, и избушка, и издыхающий монстр. Пропал и сам танк. Коля по-прежнему сидел пристегнутый в большом удобном кресле; но вместо яркого фантастического пейзажа перед ним была обычная панель управления звездолетом класса К-4. В иллюминаторе виднелось черное звездное небо, на экранах мониторов неторопливо сменяли друг друга бесконечные отчеты и графики. Все было в порядке. Привычная обстановка успокаивала.

Коля Ночкин, пилот второго класса российского космофлота, выполнявший плановый рейс на бета Цефея, снял со лба крошечные присоски, смотал проводки и спрятал все в коробочку, где лежал сам игровой компьютер, запасные батарейки и кристаллы с играми. Закрыл коробочку и спрятал ее в карман на внешней стороне пилотского кресла. Cмахнул пот со лба и потянулся. «А ведь это еще начальный уровень, – подумал он. – Что же творится на более сложных? И, главное, игра-то для младших школьников! Детишки режутся в нее часами, потом еще умудряется погонять в футбол и спокойно спят всю ночь. Интересное поколение мы растим».

Традиция брать с собой в рейс игрушки существовала в космическом флоте испокон веков. И так же издавна командование с ней безуспешно боролось. Еще во времена патрулирования солнечной системы были отмечены подобные случаи нарушения устава. Легендарный пилот Пиркс в свое время не раз подвергался дисциплинарным взысканиям за подобные проступки.

Космонавтам в приказном порядке запрещали играть во время вахты и устраивали проверки перед стартом. Им объявляли выговоры, лишали премий, наказывали, вплоть до отстранения от полетов. Но ничего не помогало. Несмотря на все запреты, пилоты продолжали контрабандой проносить с собой на борт игрушки, купленные в магазине дьюти-фри перед вылетом. А семейные просто отбирали их у собственных детей. Немудреное развлечение помогало скрасить тягучие часы на борту корабля. Привлекал и сам факт поддержания незаконной традиции. Противостояние между действующим летным составом и сидящими на земле администраторами-бюрократами принимало порой самые странные формы. Детские игрушки в руках профессиональных пилотов во время вахт являлись частью этой борьбы.

От философских размышлений, прямо скажем обычно ему не свойственных, Колю оторвал резкий сигнал зуммера. На коммуникационной панели замигала красная лампочка. Кто-то поблизости передавал сигнал SOS.

Удивленный космонавт протер глаза. На всякий случай он проверил игрушку, не очередная ли это провокация виртуальной забавы. Нет, приставка была выключена. Сигнал бедствия звучал наяву.

Дальше Ночкин действовал по регламенту. Первым делом он остановил маршевый двигатель и сканировал окружающее пространство. Прямо перед ним находилась небольшая планета. Сигнал SOS передавали оттуда.

Коля включил бортовой журнал и сообщил, что собирается произвести посадку для спасения терпящих бедствие. Не выключая регистратор, он стал готовиться к посадке, одновременно комментируя вслух все свои действия, как требовал устав.

Сам корабль никогда не приземляется на планеты. Однажды созданный в космосе на орбитальном заводе он всю свою жизнь проводит в открытом пространстве. Он – дитя космоса, ему нужен простор. Хищная планетная гравитация в считанные секунды сомнет, искалечит и уничтожит его хрупкую и несуразную, с точки зрения обывателей, конструкцию.

Для посадки на планеты существуют шаттлы. Это надежный малый корабль предназначенный именно для полетов в атмосфере. Ему не страшны ни высокие температуры, ни притяжение планеты. На нем установлены две сверхнадежные силовые атомные установки, каждая из которых в одиночку может питать двигатели и поддерживать работоспособность шаттла. Все системы корабля продублированы, а некоторые имеют еще и третью ступень защиты от неполадок.

Все это делало шаттл большим и неповоротливым. Космонавты потихоньку ругали перестраховщиков, установивших столько дополнительного оборудования на маленьком судёнышке, чья задача сводилась лишь к тому, чтобы отстыковаться от основного корабля и приземлиться на поверхности планеты. Или же, наоборот, стартовать с поверхности и пристыковаться к главному кораблю.

Несмотря на ворчание самих космонавтов, следует отдать должное конструкторам челнока. Статистика аварий и даже просто мелких происшествий выражалась цифрой, почти неотличимой от нуля. Какими бы параноиками не казались пилотам конструкторы шаттла, он по праву считался самым надежным из всех, когда-либо существовавших, средств передвижения.

Отделившись от главного корабля, Коля вывел челнок на более низкую орбиту. Он собирался сделать несколько витков, чтобы точно определить место аварии. Кроме того, следовало хоть чуть-чуть изучить планету, разобраться, что представляет собой этот мир. Задачу осложняло то, что Коля никак не мог связаться с бедолагами, подающими сигнал бедствия. В ответ на его вызовы, они упорно продолжали передавать только последовательность из трех точек и трех тире. Видимо работал автомат. Аварийный маячок тоже молчал. Поэтому пришлось самому определять, откуда идет сигнал.

После двух витков Коля уже знал, что условия на поверхности планеты близки к земным. Это радовало – значит, у потерпевшего бедствие экипажа было больше шансов на выживание. Да и ему после приземления не придется возиться с громоздким скафандром. Местоположение передатчика он локализовал лишь с точностью до пары сотен километров. И теперь хотел сделать еще один виток на самой низкой орбите, чтобы уточнить координаты и рассмотреть место предполагаемой посадки.

Вскоре все было готово. Сигнал раздавался с окраины большого дремучего леса. Рядом с ним текла река, а за ней раскинулась широкая равнина. Вдоль реки она была расчерчена прямоугольниками полей каких-то окультуренных растений. «Отлично, – подумал Коля, – уж по такой мишени я не промахнусь». Он задал координаты компьютеру и дал команду начать спуск.

С ревом заработали двигатели. Корабль клюнул носом и резко пошел вниз. То, что случилось дальше, не могло присниться Коле в самом кошмарном сне. Снаружи это выглядело так. Корабль внезапно окутало матово-синее сияние. Оно образовало непрозрачный кокон, в котором исчез весь шаттл. Раздался треск разрядов, по поверхности кокона побежали дорожки молний. Так продолжалось примерно минуту. Потом облако исчезло так же внезапно, как и появилось. Для Коли эта минута показалась вечностью. В кабине внезапно потемнело. За окнами была непроглядная тьма. Светились лишь экраны мониторов и огоньки подсветки на приборной доске.

Коля крикнул:

– Компьютер, освещение кабины!

Но ответа не услышал. Свет пропал окончательно. Одновременно с этим обрушились абсолютная, оглушающая тишина. Резко пахло озоном.

Коля сидел в кресле, изумленно оглядываясь по сторонам. Темнота и тишина вокруг обволакивали, выключая все чувства. Ощущение времени и пространства исчезли. Каким-то образом он понял, что неведомая сила проникла на корабль и сейчас хозяйничает в нем. Коля почувствовал, как по позвоночнику пробежала леденящая волна. Он сидел ни жив ни мертв, казалось что огромные, чужие руки обыскивают рубку и самого космонавта. Потом ощущение пропало и его оставили в покое.

А неизвестная сила продолжал хозяйничать внутри корабля. Все электрические цепи челнока отключились, генераторы перестали давать ток. Двигатели, лишившись источников энергии, разом умолкли. Оба сверхнадежных, проверенных и перепроверенных атомных реактора вдруг просто остановились. Они вели себя так, словно их высококачественное атомное топливо превратилось в бесполезные слитки металла. Позже, когда ошарашенный Коля разглядывал ожившие приборы, он убедился, что так и произошло на самом деле: после посещения неизвестного гостя в топливных отсеках реакторов вместо сверхчистого радиоактивного полония находились бруски обычного свинца.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. К Коле вернулась способность видеть и слышать. Осветительные лампы включились, затем мигнули и зажглись снова. На этот раз они светили тускло, в аварийном режиме экономии. Завыла сирена тревоги. Корабль лихорадочно искал пути к спасению. Но все попытки оживить реакторы оказались тщетны. Энергии не было. Молчал даже спрятанный в глубине двигательного отсека, и редко упоминаемый в документации, третий, резервный атомный реактор. Выключилось все. В распоряжении корабля оставались лишь слабенькие химические аккумуляторы.

В кабине горел приглушенный свет. Ожили основные навигационные приборы. Сирена умолкла и Коля получил возможность оценить масштаб катастрофы. Лишенный энергии шаттл падал. Вместо мощного маневренного челнока Коле подсунули тяжелую неустойчивую посудину с аэродинамикой утюга. И этот утюг с огромной скоростью приближался к поверхности планеты. Единственный выход в такой ситуации – восстановить устойчивость корабля и попытаться посадить его, планируя на толстых рудиментарных крыльях. Скорость в этом случае – союзник. При таком бешеном спуске даже от неуклюжего челнока можно будет добиться контролируемого полета.

Космонавт переключил тумблер автопилота, взялся за джойстик ручного управления и попытался выровнять шаттл. Тщетно. Корабль не слушался. Так называемое ручное управление, на самом деле ничто иное как просто другой способ задавать команды компьютеру. Сколько ни дергай за рукоятку, но без одобрения электронного мозга ни рули на хвосте, ни элероны на крыльях не сдвинутся ни на миллиметр. Только компьютер может передать команду на сервисные электромоторы, которые их поворачивают.

Коля проверил положение переключателей. Они находились в режиме ручного пилотирования. Тем не менее, компьютер блокировал все команды, которые пилот отдавал кораблю.

Проклиная все на свете, Коля приказал:

– Компьютер, ручной режим управления!

– Команда отменяется, – проинформировал его компьютер. – Вся имеющаяся энергия направлена на поддержание работоспособности систем жизнеобеспечения. На настоящий момент запаса энергии хватит для обслуживания экипажа в течение трех месяцев. Это ниже установленной нормы.

– Какие три месяца! – отчаянно заорал в ответ Коля. – Ты, электронный кретин, немедленно включи питание на моторы рулей.

– Нельзя, я берегу запас для системы жизнеобеспечения.

– Ты полный идиот. Ну, подумай сам, зачем мне жизнеобеспечение на три месяца, если через пятнадцать минут я врежусь в поверхность планеты! Чью жизнь ты собираешься обеспечивать? Да от меня мокрого места не останется.

– А вдруг? – неожиданно спросил компьютер.

– Что вдруг? – от удивления космонавт перестал ругаться и уставился на динамик.

– А вдруг вы нормально приземлитесь? Тогда вам потребуется система жизнеобеспечения.

– Да, я хочу нормально приземлиться, – снова заорал Коля. – Но для этого мне нужны рули. Немедленно включи питание сервисных моторов!

– Не могу. Я просчитал ситуацию, и пришел к выводу, что существует ненулевая вероятность, что вы приземлитесь без летальных повреждений организма. Тогда вам обязательно понадобится система жизнеобеспечения.

– Ну, дай хоть немножко!

– Не могу.

– Тогда я тебя выключу, – Коля потянулся к пульту.

– Не поможет. Напоминаю вам, что управление кораблем осуществляется через бортовой компьютер. Без меня сигналы до рулей не дойдут, – невозмутимо ответил электронный мозг и добавил: – А я их заблокировал.

– Убийца! Ты не компьютер, ты убийца! – завопил Коля. – Что мне теперь делать – сидеть и ждать твоей ненулевой вероятности?

Ответ компьютера был неожиданным.

– Если вы будете бездействовать, то вероятность успешной посадки составит ноль целых, ноль десятых процента.

– Ну, а что же мне делать? – спросил отчаявшийся космонавт.

– Перейти на ручное управление, – ответил компьютер равнодушно, как будто его спрашивали о погоде на завтра.

Ночкин аж позеленел. Ну надо же такому случиться, что последние минуты своей жизни он проведет в бессмысленной перепалке со сбрендившим компьютером.

– Так я и прошу тебя включить ручное управление, мерзавец ты этакий!

– Вы меня не поняли, – по-прежнему невозмутимо продолжал мерзавец. – Я имею ввиду настоящее ручное управление. Аварийную систему с механическим приводом, разработанную как раз для подобных ситуаций.

И тут Коля, наконец, сообразил, о чем говорил компьютер. Многоступенчатая система страховок и перестраховок шаттлов включала в себя и, так называемую, аварийную систему ручного управления.

Никто и никогда до конца не верил, что этой системой когда-нибудь придется воспользоваться. Тем не менее, курс подготовки пилотов включал в себя и такую дисциплину. Им даже пришлось сдавать зачет по ручному пилотированию шаттла. На тренажере, конечно. И, главное, с работающими двигателями.

Коля наклонился к пульту. На самом его краю, сбоку, в панель была вмонтирована большая красная кнопка. Сверху кнопку прикрывала толстая пластина из особо прочного стекла. Пластина крепилась к корпусу четырьмя тяжелыми болтами. Болты были опломбированы печатями.

Ночкин попробовал открыть или хотя бы пошевелить пластину. Безуспешно. Тогда он с размаху саданул по ней кулаком и тоже ничего не добился. Тряся в воздухе ушибленной ладонью, попытался вспомнить, где лежат инструменты для ремонта и есть ли в комплекте гаечный ключ на восемнадцать. Одновременно он сказал вслух:

– Черт, как же он открывается?

В ответ раздался бесстрастный голос компьютера:

– При аварии разбейте стекло молотком. Повторяю, при аварии разбейте стекло молотком.

– Вот я твоей башкой сейчас разобью! Умник нашелся. Где я тебе возьму молоток? Ты бы еще лом с кувалдой предложил, – огрызнулся Коля. – Скажи, лучше, где у нас набор ремонтных инструментов? Там есть ключ на восемнадцать?

– При аварии разбейте стекло молотком! – все так же безразлично повторил электронный советчик.

Коля вздрогнул. Он понял, что в довершение всех бед, бортовой компьютер окончательно свихнулся.

Неожиданно тот добавил уже другим, обычным голосом:

– Ну что ты смотришь, рохля, молоток под сиденьем!

Измученный космонавт перестал удивляться происходящему. Он перегнулся насколько позволили ремни и действительно нашарил под сиденьем аккуратно прикрепленный там молоточек, схватил его и изо всех сил шарахнул по стеклянной панели, защищавшей вожделенную кнопку. Удар получился что надо. Молоток пробил стекло и, не останавливая поступательного движения, ударил по красной кнопке. Завыла сирена.

Тренированное тело среагировало самостоятельно. Колени подтянулись и прикрыли живот, корпус подался вперед, а руки заслонили голову. В тот же миг раздался взрыв пиропатронов и часть панели управления прямо перед пилотом отлетела к задней стенке кабины, чудом ничего не сломав по дороге. Когда дым рассеялся, В образовавшейся нише обнаружилась рулевая колонка со штурвалом и парой педалей. Рядом торчала какая-то рукоятка, окрашенная в красный цвет.

Методика подготовки пилотов космических кораблей не оставляет выпускникам ни единого шанса забыть что-нибудь из однажды выученного. Вот и теперь Ночкин начал действовать раньше, чем понял что делает. Он пододвинул кресло к нише и, наклонившись, стал качать красную ручку насоса. Где-то в недрах летающего склада запчастей под названием шаттл находился бак с гидравлической жидкостью. Теперь под воздействием механического насоса и бицепсов пилота жидкость начала заполнять бесконечные трубки и усилительные цилиндры системы механического управления. Коля качал, посматривая на простенький прибор возле насоса. Стрелка на циферблате потихоньку поднималась, показывая растущее давление в системе. То и дело раздавалось громкое «хлюп» и стрелка соскальзывала вниз, на нулевую отметку. Прошло немало времени пока она, наконец, добралась до зеленого сектора. Космонавт покрылся потом и дышал как после десятикилометрового кросса.

Все это время корабль продолжал падать. На переднем экране и в боковых иллюминаторах хаотично мелькали то голубая полоска планеты, покрытая лоскутным одеялом облаков, то черно-звездная пустота космоса. Коля сдвинул штурвал от себя. Некоторое время его действия никак не сказывались на траектории движения. Затем рули высоты зацепили воздушный поток, и шаттл резко нырнул носом вниз. Теперь впереди виднелась только поверхность планеты. Неуправляемое падение превратилось в глубокое пике. Корабль стремительно несся к земле, с ревом разрезая сгущающуюся атмосферу. Коля осторожно потянул штурвал к себе. Рулевая колонка легко поддалась. Однако, пройдя несколько сантиметров, она перестала двигаться. Пилот дернул сильнее. Штурвал сопротивлялся. Тогда космонавт уперся ногами в пол и рванул что есть силы. Колонка пружинила и сопротивлялась. Коля руками ощущал всю мощь воздушного потока, протекавшего через рули высоты. Гидравлические усилители смягчали его силу, тем не менее приходилось прилагать неимоверные усилия для того чтобы двигать колонку.

Медленно, страшно медленно, земля в переднем окне поползла вниз. Через несколько минут борьбы со штурвалом все же удалось перевести корабль в режим управляемого спуска.

Управление, конечно, было относительным. Коля мог лишь удерживать челнок чтобы тот снова не нырнул и не свалился в штопор. Шаттл резко снижался то ли планируя на своих куцых крыльях, то ли просто камнем падая вниз, О приземлении в намеченной точке можно было забыть. В таких условиях посадка в любом месте уже может считаться удачной.

«Любая посадка, при которой я останусь в живых», – уточнил про себя Коля. Он выпустил закрылки воздушного тормоза и движение корабля замедлилось. Пожалуй, теперь это действительно можно было назвать полетом. Коля попробовал легонько покачать штурвалом. Шаттл с ощутимой задержкой тяжело перевалился с боку на бок. Корабль, пусть и неохотно, но слушался руля.

«Отлично!», – подумал Коля. К нему снова вернулся обычный оптимизм. Теперь можно оглядеться. За всеми хлопотами он не успел заметить, как спустился до высоты, когда пора думать о выборе площадки для приземления.

Корабль сильно отклонился к югу от намеченной траектории спуска. Внизу расстилалась однообразная песчаная пустыня. Темные параллельные линии на светло-желтом фоне обозначали гребни высоких барханов. Место для посадки было не самое удачное. Однако выбирать не приходилось. Корабль продолжал снижаться, явно намереваясь зарыться носом в песок.

Очередным напряжением мышц Ночкин выровнял шаттл и повел его насколько возможно ровно над пустыней. Потом попытался развернуться параллельно песчаным гребням, чтобы попасть в ложбину между барханами и скользить по ней, постепенно снижая скорость. При удаче такой маневр обеспечивал нормальную посадку. Не выпуская шасси, челнок проедет на брюхе по песку, быстро и безопасно погасив скорость.

Однако, вышло по-другому. Потерявший скорость корабль не захотел слушаться рулей поворота и шмякнулся на песок прямо поперек линии барханов. Это было та еще посадочка. Корпус челнока содрогнулся от сильнейшего удара. Раздался скрежет нижнего защитного покрытия о песок, словно заиграл оркестр из сотни сумасшедших саксофонистов. Зазвенели разбившиеся компьютерные мониторы и панели приборов. В глубине корабля что-то громко ухнуло. Несмотря на амортизаторы кресло сильно тряхнуло. Рот наполнился солоноватым вкусом крови и зубной крошкой.

Челнок ударился о гребень бархана и взлетел снова. Потом ударился об другой, об третий. «Словно камушек по воде, – мелькнуло в Колиной голове. – И сколько так я буду прыгать? Ведь развалимся к чертовой бабушке!».

Пришло время воспользоваться последней ступенью защиты. Космонавт нащупал рычаг под креслом и с силой рванул его на себя. Раздался взрыв, кресло пилота вместе с пристегнутым к нему космонавтом выбросило из челнока в открывшийся в потолке люк. Кресло взмыло вертикально вверх метров на двести, после чего над ним раскрылся парашют. Падая, Коля успел заметить, как неуправляемый челнок после очередного прыжка резко вильнул влево и врезался носом в высокий бархан. Сила и скорость удара были таковы, что корабль, словно огромный крот, целиком зарылся в песок. Остался лишь огромный туннель, свод которого тут же сомкнулся. С гребня потревоженного бархана обрушились сотни тонн песка, окончательно и бесповоротно похоронив шаттл в глубине бархана.

Тут кресло в свою очередь ударилось о поверхность. Сыпучая субстанция сыграла роль амортизатора. Кресло заскользило по пологому склону бархана, как сани по снегу. Напоследок оно все-таки перевернулось и ткнуло пассажира головой в песок. Посадка состоялась. Коля остался жив. Вытряхнув песок из волос и ушей, космонавт отстегнул ремни и выбрался из кресла. Утопая по щиколотки в мягком песке он забрался на вершину бархана. Там он выпрямился во весь рост и огляделся по сторонам. Вокруг расстилалась песчаная пустыня. Невысокие барханы ровными волнами пересекали ее с востока на запад. Под одним из них, Коля не взялся бы точно утверждать под каким именно, покоился его шаттл вместе с трехмесячным запасом жизнеобеспечения.

– Вот тебе и ненулевая вероятность, – пробормотал Коля. Потом, по привычке обращаясь к компьютеру, добавил: – Хоть бы водички мне оставил, гад.

Глава 2

Космонавт стоял на поверхности неизвестной планеты в полном одиночестве. Вокруг не было никаких признаков жизни. Ни деревца, ни кустика, ни травинки. Ни ящерица, ни змея не прошмыгнули под ногами. Он поднял глаза к небу. Небо было такое же пустое: в нем не нашлось даже облаков, чтобы хоть как-то оживить пустынный пейзаж. Ни птиц, ни насекомых. Ничего. Только палящее солнце, зной и духота.

«Интересно, – усмехнулся про себя Коля, – когда я стану совсем загибаться, обязательно появятся стервятники, чтобы скрасить мне последние минуты перед смертью. А может быть даже объявятся откуда-нибудь и журналисты с видеокамерами, чтобы в прямом эфире показать мою кончину. А впрочем, что стервятники, что журналисты – одно и то же, помощи от них не дождешься. Не их это специальность».

Размышляя таким образом, он продолжал осматривать расстилавшийся перед ним унылый пейзаж. Как бы подтверждая ход его мыслей, над барханами показалась движущаяся фигурка. «Уже за мной, легки на помине, – подумал Коля. – Но что-то рано вы меня хороните!»

Видение скрылось во впадине между барханами. Коля, хоть и хорохорился, но продолжать всматриваться в то место, где оно исчезла. Ему очень хотелось встретить здесь какое-нибудь живое существо.

Прошло совсем немного времени и фигурка появилась вновь. Теперь она была значительно ближе, и Коля мог разглядеть ее более подробно. И чем больше он приглядывался к ней, тем меньше верил своим глазам. Это был человек, или кто-то очень похожий на человека, сидевший на плоской и очень тонкой платформе. Необычное транспортное средство двигалось над пустыней без всякой видимой опоры. Оно то поднималась над гребнями барханов, то опускалась во впадины между ними, следуя волнистому рельефу пустыни. Но сомнений не оставалось – платформа, чем бы она ни была, не шла, не катилась, не ехала и не ползла, а именно летела метрах в двух-трех над песком.

Периодически над движущейся фигуркой возникало облако густого дыма, которое быстро рассеивалось. Все происходило совершенно бесшумно. Силуэт быстро приближался. Солнце, светившее приблизительно с той же стороны, не давало возможности разглядеть подробности, но то, что Коля увидел, ввергло его в состояние легкого шока. Летящий человек сидел на чем-то, больше всего похожем на ковер-самолет.

Коля протер глаза и потряс головой. Видение не проходило, а наоборот становилось лишь четче. Человек сидел на ковре, по-турецки подогнув под себя ноги. Перед ним стоял небольшой агрегат, извергавший клубы дыма.

– Похоже, я здорово приложился головой о песок, – пробормотал землянин. – Говорил мне дедушка: одевай шлем при аварийной посадке.

Он ущипнул себя за руку и непроизвольно вскрикнул, почувствовав сильную боль. На руке осталась красная полоска – пальцы у Коли были сильные. Он опять мотнул головой и прекратил панику. «Неудобно-то как, – подумал он. – Что обо мне люди подумают? Ну, летит ковер-самолет, так что же из-за этого вопить, как ненормальный? Пусть себе летит, нечего истерику устраивать. Надо взять себя в руки и встретить гостя как приличный космонавт, а не как выпускница курсов благородных девиц».

Коля набрал полную грудь воздуха и резко выдохнул.

– В конце концов, может быть, это просто антигравитационная платформа, – сказал он себе, – я где-то читал, что ведутся активные работы в этом направлении.

– Ага, – тут же поправил он себя. – Вон у него впереди как раз и стоит такой антигравитатор. Ишь, как дымит, наверное, он на паровом ходу и с топкой на углях. Нет уж, это что-то совсем другое. Посмотрим.

Коля принял независимую позу и стал ждать. Транспортное средство приближалось. Теперь стало хорошо видно, что это никакая не антигравитационная платформа – термин, который космонавт только что придумал сам, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы – а просто ковер-самолет. Самый что ни на есть настоящий ковер, с толстым ворсом, богато расшитый красными и синими узорами. По углам ковра свисали красивые золотые кисти. Они слегка покачивались на ветру, словно плавники морской черепахи.

Диковинный аппарат бесшумно летел на небольшой высоте, повторяя причудливые изгибы песчаных волн. Никакого антигравитационного двигателя на нем, конечно же, не было. Даже если бы таковой и существовал в природе, его просто некуда было бы впихнуть – ковер был плоский, как крокодил Гена из старого мультфильма. Приходится принять единственную оставшуюся гипотезу – а именно, что здесь замешано волшебство.

Ковер-самолет подлетел к Коле, остановился, замер в воздухе на расстояние пары метров и снизился настолько, что голова сидевшего на нем пришлась вровень с Колиной. Космонавт уставился на существо, которое восседало на ковре, поджав под себя ноги, словно йог в позе лотоса.

Наездник, или как там следует называть тех, кто летает на коврах-самолетах, был одет в синий шелковый халат с золотым шитьем, перехваченный на поясе витым красным, тоже шелковым, шнуром. Под солнечными лучами в шнуре поблескивали вплетенные в него тонкие золотые нити. Голову незнакомца венчала синяя чалма, украшенная золотой брошью с крупным красным камнем. Перед владельцем ковра стоял большой кальян, и тот усердно пыхтел дымом, взяв в рот янтарный наконечник гибкой трубки.

Неизвестный отличался смуглым цветом кожи, раскосыми глазами, здоровенным крючковатым носом и огромным животом, который толстяк удобно уложил к себе на колени. Кроме описанных уже незначительных отличий, имелись и более существенные. Так восхитивший Колю выдающийся нос незнакомца был покрыт аккуратно подстриженной «под ежик» иссиня-черной шерстью. Такая же шерсть покрывала и его уши, краешки которых виднелись из-под чалмы. Все это никак не уменьшало добродушие, которое незнакомец распространял вокруг себя, словно весеннее солнышко над лесной поляной, полной подснежников.

В остальном же, толстяк полностью походил на человека, насколько можно было судить со стороны. И все же это был не совсем человек. «Что-то мне раньше не встречались люди, разъезжающие по пустыням на коврах-самолетах», – напомнил себе Коля.

Тем временем неизвестный в чалме тоже с интересом разглядывал Колю. Он отложил в сторону чубук кальяна, широко улыбнулся и что-то спросил на неизвестном языке. Коля помотал головой в знак того, что не понимает. Тогда толстяк перешел на другой язык, затем на третий. Коля все так же отрицательно мотал головой. Тогда толстяк разочарованно развел руками, как бы говоря «я пас».

Коля последовательно обратился к неизвестному на интерлингве, на русском и на том варианте английского, который, конечно, можно понять, но который не в силах скрыть свое рязанское происхождение.

Толстяк в свою очередь показал, что не знает ни одного из этих языков; хотя Коле в какой-то миг померещилось, что по лицу толстяка промелькнула легкая улыбка, когда космонавт говорил по-английски.

Теперь Коля развел руками и пожал плечами, показывая, что и он исчерпал свой лингвистический ресурс. Тогда толстяк на ковре взял ведение переговоров в свои руки. В буквальном смысле этих слов. Он поднял правую руку вверх, сложил пальцы вместе и изобразил ладонью какое-то движение. При этом он громко произнес «бжжж». Затем, не переставая жужжать, он начал производить ладонью странные движения, держа ее параллельно земле, слегка наклонив вперед, покачивая ею влево и вправо и постепенно опуская. Пантомима закончилась тем, что ладонь почти вертикально уткнулась в ковер, прямо перед ногами толстяка. Движение сопровождалось громким «Бумм!». Затем толстяк ткнул пальцем левой руки в ладонь правой, по-прежнему воткнутую в ковер, указал им прямо на Колю, снова на ладонь и вопросительно посмотрел на собеседника, ожидая ответа.

«Да ведь это он изобразил мою посадку», – сообразил Коля. Он радостно закивал и при помощи рук показал свою, расширенную версию. Он также изобразил ладошкой посадку, а на последнем этапе второй рукой сначала стукнул себя по груди, а потом пальцами сделал движение, будто вырвал что-то из верхней части ладони. Подняв сложенные щепоткой пальцы вверх, он медленно опустил их на песок. При этом он показал на себя, изображая, как он катапультировался. Правая же рука, ладонь которой символизировала шаттл, с размаху воткнулась по локоть в песок. Увенчал композицию космонавт много объясняющим звуком «пшш!».

Коля выпрямился и перевел дух. Он никогда не считал себя выдающимся актером, и правильно делал, но толстяк, судя по всему, его понял. Повторил некоторые Колины жесты и тоже сказал «пшш!». Диалог налаживался.

Толстяк вновь перехватил инициативу. Он начал что-то энергично объяснять. Указал пальцем на Колю и ткнул тем же пальцем вниз, на песок. Затем ткнул себя в грудь и изобразил какое-то очень сложное движение. Сначала его палец устремился в том направлении, откуда прилетел толстяк, затем описал невразумительную окружность и снова вернулся к Коле.

Пока Ночкин пытался осмыслить эту пантомиму, ковер-самолет поднялся на пару метров вверх, развернулся и на полной скорости отправился обратно. Растерянный космонавт успел только выдавить из себя неопределенной мычание. В ответ толстяк помахал рукой, улыбнулся и опять сделал тот же непонятный жест. Через несколько минут попыхивающий кальяном толстяк скрылся из виду.

Коля обессилено опустился на песок.

– Вот тебе и добрыф дедушка-спаситель, – вслух подумал он. – А уж улыбался как!

Он посмотрел вслед исчезнувшему из вида ковру-самолету.

– Похоже, меня опять кинули, – со вздохом заключил космонавт.

Надо было срочно предпринимать меры к спасению. Сориентировавшись по солнцу, Коля запомнил направление, в котором удалился неожиданный визитер. Затем спустился обратно к креслу. На его спинке нашлись аптечка и комплект аварийного запаса. Там же висели бластер и фляга с водой. Ночкин рассовал все по карманам комбинезона, потом сделал пару глотков воды из фляжки. Сразу стало легче. «Ничего, – подумал он. – Пойду туда, откуда прилетел толстяк. Наверняка он там не один. Мне бы только до жилья добраться, там видно будет».

Неосознанным движением он сунул в карман комбинезона прикрепленный сбоку на кресле игровой компьютер и поднялся на вершину бархана. Там он еще раз огляделся по сторонам и убедился что пустынный пейзаж не изменился. Коля посмотрел на солнце, что-то посчитал, негромко бормоча себе под нос, и, выбрав направление, быстро пошел по песку. «Ничего, доберусь, – сказал он себе. – Там, откуда он прилетел, должны быть и другие жители. Авось и найдем общий язык. А по дороге можно думать о том, что я сделаю с этим мерзавцем, который видел катастрофу и оставил меня здесь умирать». Коля нарочно распалял свое воображение мечтами о том, что он сделает со своим, как он уже считал, кровным врагом, когда встретит его. Это отвлекало от мыслей о собственном безрадостном будущем.

Космонавт шел не более часа когда ему показалось, что он заметил впереди какое-то движение. Смутный силуэт промелькнул над гребнем бархана и скрылся из виду. Через минуту он появился вновь. Издалека движущийся предмет более всего походил на знак подчеркивания. Коля пригляделся внимательно. Он уже получил возможность ознакомиться с местными средствами передвижения и без труда разглядел, что к нему приближается очередной ковер-самолет. На этот раз ковер был пустой и летел сам по себе. «Наверное, дикий, – подумал Коля, и нервно рассмеялся. – Вот так и сходят с ума».

Ковер-самолет тем временем приближался. Было очевидно, что он здесь неспроста и летит именно к землянину. Поравнявшись с Колей, коврик остановился в двух шагах от него и замер в воздухе. Казалось, он принюхивается к незнакомому человеку.

– Привет, – сказал Коля и протянул вперед руку, пытаясь дотронуться до коврика. Тот задрожал мелкой дрожью и подлетел поближе. Космонавт помедлил и опустил ладонь на коврик. Погладил. Поверхность оказалась неожиданно приятной на ощупь. Коврик настороженно замер. Затем расслабился и стал подставлять другие места, прося еще ласки.

– Ага, понравилось, – пробормотал Коля. – Будь у тебя был хвост, ты бы наверняка сейчас им вилял.

Коврик молчал и лишь поворачивался под рукой человека.

– Интересно, а может быть ты живой? Ну, тогда – здорово, братец! – сказал Ночкин и сильно похлопал ладонью ковер. Ковер не шевельнулся, зато с него поднялась целая куча пыли.

Прочихавшись, Коля убрал руку и снова посмотрел на ковер:

Нет, пожалуй, ты действительно просто ковер. Ты долго лежал в кладовке, а потом тебя срочно достали оттуда. Так срочно, что даже не удосужились выбить из тебя пыль.

Ковер молчал, но Коля по привычке, приобретенной за долгие одиночные перелеты, продолжал говорить вслух, ничуть не смущаясь молчанием собеседника.

– Слушай, пошли ко мне на корабль. Пылесос у меня есть. Почищу тебя, а потом постелю на пол в рубке. Не возражаешь?

Ковер явно возражал. Он тут же поднялся и отлетел в сторону. Метрах в двух от Коли он опустился на песок и замер, как бы говоря, что категорически не согласен.

Не любишь мыться? – усмехнулся Коля. – Или не хочешь лежать у меня под ногами? Могу повесить тебя на стенку, будет еще красивее. Коврик отказался и от такого заманчивого предложения. Он отполз еще на полметра. Теперь он лежал, всем своим видом выказывая неодобрение.

– Хорошо, – сказал Коля, – я не буду тебя забирать в корабль. Я и сам теперь не уверен, что когда-нибудь вернусь туда. Но объясни мне, откуда ты вообще взялся?

Вопрос был чисто риторический, Коля опять обращался к самому себе. Но неожиданно ковер ответил. Одна из его кистей поднялась и указала в воздухе точно то направление, откуда он прилетел.

От неожиданности космонавт громко икнул.

– Ага, значит, ты меня и в самом деле понимаешь. Отлично. Откуда ты прилетел я, в принципе, и так видел. Ты лучше растолкуй мне, зачем ты вообще сюда заявился?

Ковер, как будто только и ждал этого вопроса. Он тут же снова поднялся в воздух и подлетел к самым Колиным ногам. Кисти ковра ожили. Они принялись делать в воздухе загребающие движения, пригибаясь к самой поверхности. Примерно так движется хобот слона, когда тот посыпает себя песком. Жестикуляция оказалась достаточно ясной.

– Ты хочешь чтобы я сел на тебя?

Ковер радостно задрожал и еще энергичнее замахал кистями. Космонавт замер в сомнении:

– Ты уверен?

Ковер потерся краем об ноги человека. Сомнений не оставалось, Колю приглашали на посадку.

– Ладно, будем считать, что ты местный представитель службы спасения.

Коля поднял ногу и поставил на ковер. Поверхность немного прогнулась, но выдержала. Тогда он поднял вторую ногу и встал на ковре, выпрямившись во весь рост. Стоять было несложно: ковер слегка пружинил под ногами, но держался в воздухе уверенно, справляясь с тяжестью человека.

Пару минут они простояли неподвижно.

– Ну что же ты, – обратился к нему Коля, – давай, поехали!

Ковер не реагировал.

– Тебе чего-то не хватает? А может быть, нужно сначала произнести заклинание? Так я в этих делах не спец. Я вообще в тебя никогда не верил. И сейчас, если честно, сомневаюсь в твоей реальности.

Самолет молчал. То ли просто не мог ничего сделать, то ли обиделся, что Коля в него не верит. Коля продолжал по своему обыкновению то ли беседовать с ковром, то ли размышлять вслух:

– Да нет, непохоже, что тебе нужны заклинания. Ты такой умный, мы с тобой уже прекрасно понимаем друг друга. Слушай, ну не знаю я ваших порядков, подскажи мне, что я не так сделал.

Кисти снова задвигались, все четыре разом. Они одновременно поднялись вверх и через секунду, как по команде, упали на ковер. Коля поморщился от умственного усилия.

– А, – наконец, сообразил он, – я должен сесть, тогда ты сможешь полететь.

Кисти замерли, прижатые к ковру.

– Отлично! – Коля сел и подогнул под себя ноги в классической позе еврейского портного. – Ну что ж, все понятно. Техника безопасности, чтобы пассажир не сверзился в полете. Как автомобиль, который не заводится, пока не пристегнешь ремни безопасности. Ну, теперь все в порядке?

Ковер только этого и ждал. Кисти снова свободно повисли по краям. Мелко задрожав, самолет приподнялся над землей и стал медленно поворачиваться, выбирая направление. Коля при всей своей болтливости не мешал маневрам коврика, а лишь молча, с любопытством, наблюдал.

Покачавшись некоторое время, как стрелка компаса, коврик замер. Дрожь прошла. Ковер-самолет с седоком поднялся еще на пару метров над землей и поплыл вперед, плавно набирая скорость.

Коля огляделся. Ковер плыл ровно, строго следуя рельефу местности. Он поднимался на гребни и опускался в ложбины между барханами, оставаясь все время на одной и той же высоте от поверхности. Скорость была достаточной, чтобы быстро продвигаться вперед, но и не настолько высокая, чтобы пассажир испытывал какие-то неудобства. Коля расслабился и уселся поудобнее. Настроение его улучшалось. Похоже, что из пустыни он выберется. Это радовало. По крайней мере, смерть от обезвоживания в ближайшее время ему не грозила. А с возможными грядущими неприятностями он будет разбираться по мере их появления.

Горизонт по-прежнему был пуст. Пейзаж не менялся. Однако что-то изменилось в самом ковре. Коля опустил глаза и увидел, что на другом конце самолета, прямо перед его ногами, стоит небольшая узкая стеклянная колба, до краев наполненная темно-красной прозрачной жидкостью. Стекло в колбе настолько тонкое и прозрачное, что казалось, будто жидкость сама собралась в столбик, опирающийся своим основанием на ковер.

Коля протянул руку к колбе, чтобы рассмотреть ее поближе. Внезапно ковер задрожал и негодующе замахал кистями. Коля отдернул руку, и самолет тут же успокоился. «Интересно, – подумал Коля, – что это такое?» Он попытался еще раз взять колбу, и снова ковер выразил решительный протест.

Тогда Коля демонстративно сложил руки на коленях и решил действовать по-другому.

– Вот что, дружок. Давай поговорим. Объясни мне, для начала, что тут происходит.

Ковер поднял левую переднюю кисть и помахал ею в направлении движения.

– Ну, это я уже понял. Ты хочешь отвести меня туда.

Коля почесал затылок и некоторое время усиленно размышлял. Потом он принял решение.

– Так, разговаривать ты не умеешь, зато здорово машешь кистями. Давай сделаем вот как. Я стану задавать вопросы, а ты будешь отвечать «да» или «нет». Поднимешь кисть вверх – значит «да». А если только вытянешь вперед – то это «нет». Понял?

Ковер немедленно поднял вверх левую кисть. Он явно был левша.

– Чудненько, – обрадовался Коля. – А теперь покажи «нет».

Кисть тут же вытянулась вперед.

Коля одобрительно кивнул и помолчал, собираясь с мыслями.

– Теперь, скажи-ка: тот толстяк с кальяном, который прилетал ко мне – ты его знаешь?

Кисть немедленно вытянулась по стойке смирно.

– Ага, – Коля начал соображать, – и это он прислал тебя за мной?

Ковер подтвердил.

– А чего он сразу не захватил меня?

Кисть сделала некое замысловатое движение, соответствующее выражению «мнэ-э» в обычной разговорной речи.

– Ага, – спохватился Коля. – Тебе нужен конкретный вопрос. Ну, хорошо. Он не взял меня, потому что испугался?

– Нет, – сразу же ответил ковер.

– Побрезговал сидеть рядом со мной?

Коврик помялся, затем ответил отрицательно.

– Так, уже ближе. Брезговать вроде не брезгует, но посадить меня рядом не захотел. Хотя места там было достаточно. – Коля задумался. – А, наверное, у его ковра недостаточная грузоподъемность? Или он не сертифицирован для перевозки двух пассажиров?

Ковер судорожно изогнулся, пытаясь разгадать смысл мудреных слов.

Коля быстро поправился:

– Ну, я говорю, у его ковра не хватит сил поднять двоих?

На этот раз собеседник понял и подтвердил.

– Ага, значит он не бросил меня, а наоборот, вернулся домой и послал тебя ко мне на помощь!

Ковер энергично показал: да, так оно все и есть.

Коля облегченно вздохнул. Значит и среди инопланетян попадаются приличные люди. Редко, но бывает. Однако не помешает уточнить.

– Ну-ка, ответствуй, неразговорчивый ты мой. Там, куда мы летим, меня ждут?

– Да, - показал ковер.

– Мне грозит там какая-нибудь опасность?

Ковер помедлил, потом вытянул кисть вперед, показывая «нет». Он некоторое время подержал ее так, затем резко направил ее прямо на Колю.

– Так, – задумчиво сказал Коля. – Кажется, я тебя понимаю. Ты хочешь сказать, что, в принципе, мне опасаться нечего, однако все зависит от меня самого. Верно?

Ковер вытянул кисть вверх и долго держал ее таким образом.

– Ладно, постараюсь не разочаровать твоих хозяев. Я вообще-то человек мирный. – пообещал Коля. Немного помедлил и добавил: – Если меня не трогать.

Дальше летели молча. Коля глядел на красную жидкость в колбе. Ее уровень падал на глазах. По зрелому размышлению Коля пришел к выводу, что это ничто иное как показатель запасов топлива или чем там ковер питается во время полета. После прямого вопроса самолет подтвердил его выводы.

Больше вопросов Коля не задавал. Он весь отдался ощущению полета. Ковер парил на высоте пяти-шести метров над пустыней. Он мягко поднимался и опускался, повторяя однообразный волнистый рельеф окружающей местности. Полет проходил совершенно бесшумно. Посторонние звуки также не нарушали тишину и, казалось, все происходит во сне.

Ковер монотонно поднимался на гребень бархана, спускался вниз над пологим склоном с другой стороны. Затем вновь карабкался вверх по невидимым воздушным ступеням, чтобы взмыть над новым гребнем. Ощущения пилота были абсолютно новые и захватывающие, но отнюдь не неприятные. Постепенно такой метод передвижения начинал нравиться ему все больше и больше.

Но долго наслаждаться Коле не пришлось. Тренированный взгляд пилота все время возвращался к столбику красной жидкости перед ним. Уровень падал подозрительно быстро, а пейзаж вокруг оставался таким же безжизненным. Наконец, Коля не выдержал и снова обратился к ковру.

– Слушай, тебе не кажется, что мы расходуется топливо слишком быстро?

После некоторого раздумья ковер согласился.

– А нам хватит, чтобы добраться до дома?

На этот раз пауза оказалась еще длиннее. Наконец, ковер сделал неуверенное движение, что-то среднее между «да» и «нет».

– Сам сомневаешься?

Ковер без заминки показал «да».

– Что же будем делать? – Коля опять почувствовал беспокойство. Он уже было расслабился и предвкушал отдых в гостях у толстого смуглого незнакомца.

В ответ ковер неопределенно махнул сразу всеми кистями и прибавил ходу.

Они летели дальше. Столбик красной жидкости уменьшался на глазах. Приглядевшись, Коля убедился, что никакой колбы не было. Жидкость каким-то образом сама держалась вертикально в воздухе. Коля пожал плечами. Подумаешь, невидаль. Ему ли, летевшему на ковре-самолете, который к тому же еще и разговаривает со своим пассажиром, удивляться подобным мелочам.

Полет продолжался. Теперь ковер двигался ощутимо быстрее, выжимая все из остатков топлива. Впереди по-прежнему было пусто. Солнце уже перевалило через полдень и теперь светило в спину. Столбик, неведомо как державшейся в воздухе красной жидкости стремительно уменьшался. Наконец, красная полоска превратилась в большую каплю, затем исчезла совсем.

Ковер судорожно дернулся и, взмахнув напоследок всеми четырьмя кистями, словно раненная птица рухнул на песок. Коля ожидал этого и был готов. Последние пять минут полета он не сидел по-турецки, как того предписывали правила безопасности, а поднялся на обе ноги и балансировал стоя, согнув колени. Ковер не возражал – понимал, что скоро полету наступит конец.

Таким образом, когда они рухнули с высоты пяти метров, Коля сгруппировался и, перекатившись на бок, погасил силу удара.

– Ну что за невезуха, – пробормотал он, поднимаясь с песка и отряхиваясь. – Вторая авария за день!

Он выпрямился во весь рост и посмотрел на ковер. Тот лежал на песке, словно обычный половичок.

– Эй, дружище, ты как?

Коврик молчал.

– Ну, родненький, ты хоть кисточкой помаши! – забеспокоился Коля.

Коврик лежал неподвижно и не проявлял ни малейших признаков жизни.

– Охохонюшки! – вздохнул Коля. – Значит, теперь ты на мне поедешь.

С этими словами Коля свернул ковер трубой, перекинул его через плечо и пешком отправился на восток в том же направлении куда всего несколько минут назад так комфортабельно летел.

Идти пришлось недолго. Ковер недотянул до цели всего пару километров. Поднявшись на очередной бархан, Коля увидел впереди оазис. В самом центре зеленого островка светился мраморной белизной стен и сверкал позолотой куполов огромный восточный дворец. Испустив радостный вопль, Коля припустил бегом по склону бархана. Благо экономить силы уже не было необходимости.

Чем ближе Коля подходил к дворцу, тем выше тот становился, тем лучше было видно его по варварски роскошное великолепие. Крепостные стены из красного и черного гранита окружали дворец с четырех сторон. За ними виднелись солидные постройки из белого мрамора. Позолоченные крыши блестели под ярким солнцем.

Рядом с дворцом на берегу небольшого озера росла пальмовая роща. По другую сторону озера раскинулись лоскутные поля огородов и бахчей. В отдалении возвышалось темное строение, огороженное высокой глухой стеной, но построенное без роскоши, которой отличался дворец. Внутри строения что-то глухо урчало и ухало. Из-за стен поднимался густой водяной пар. Строение и замок соединяла неширокая, но наезженная пыльная дорога.

Коля подошел к тяжелым массивным воротам из темного дерева, украшенным резьбой и серебренными гравированными пластинами.

По обе стороны от ворот стояли на вытяжку два абсолютно одинаковых стражника, вооруженные здоровенными изогнутыми саблями, висевшими на поясе. Одеты стражники были в зеленые шаровары и просторные белые рубахи. Из-под шаровар виднелись грязные босые ноги, пальцы ступней оканчивались недлинными кривыми когтями. Такие же когти Коля заметил и на руках у стражников. На головах они носили зеленые чалмы. Под чалмами проступали контуры небольших, но крепких рогов.

Рожи оба стража имели самого злодейского вида. Выделялись огромные крючковатые носы, обильно поросшие густыми черными волосами как изнутри, так и снаружи. Из-под нижней губы у левого выступали два желтых нечищеных клыка; у правого один клык был сломан, и он периодически облизывал осколок зеленым пупырчатым языком, страдальчески морщась при этом. Оба стражника, не мигая, смотрели на пришельца.

Коля остановился. Он поправил на плече свернутый коврик и, стараясь придать голосу как можно больше приятности, поздоровался. Стражи и ухом не повели. Тогда космонавт изобразил перед ними пантомиму, которую разыграл перед визитером на ковре-самолете. Успеха Колино выступление не возымело. То ли стражи были отлично вымуштрованы, то ли просто настолько тупы, что ничего не поняли. Так или иначе, ответной реакции Коля не добился. Мордовороты продолжали стоять по стойке смирно, не приглашая путника войти внутрь, однако и не выказывая враждебных действий. На их лицах застыло выражение крайнего недоумения. Коля также молча их разглядывал.

Неизвестно, сколько продолжалась бы эта немая сцена, если бы в воротах не открылась неприметная калитка, и из нее не вышел уже знакомый Коле толстяк.

Он обратился к Коле на чистом русском языке:

– Проходи, проходи, дорогой, я тебя уже заждался!

Затем, обернувшись к стражникам, прорычал что-то непонятное, и те почтительно расступились.

Глава 3

Рано утром в лесу прошел дождь. По-летнему теплый и несильный, он наполнил воздух свежестью и особым ароматом. Ближе к полудню распогодилось и сквозь густые кроны деревьев к земле пробивались лучи яркого солнечного света. Блики плясали по траве и по листьям деревьев, отражаясь в невысохших каплях дождя. Время от времени то здесь, то там на землю обрушивались струи воды, скопившейся среди листвы. Деревья избавлялись от остатков утреннего дождя; они словно встряхивались, как собака после купания.

По тропе ехали двое всадников. Первый был высок и строен. Он сидел в седле, выпрямившись во весь свой немалый рост, и свысока оглядывал окружающий лес. Светло-коричневый камзол из плотного бархата безупречно сидел на его ладной фигуре. Ноги всадника были затянуты в кожаные штаны такого же светло-коричневого цвета. Начищенные до блеска черные высокие сапоги со шпорами упирались в стремена, украшенные серебряной насечкой.

Всадник был красив той особой мужской красотой, которая неотвратимо привлекает, а порой и губит романтически настроенных глупеньких молодых девушек. Длинные светлые волосы он собрал на затылке и перевязал тонким жгутом. Синие, до странности светлые, глаза не выражали ничего, кроме спокойной уверенности в себе. Щеки и подбородок всадника были тщательно выбриты, словно он не ехал в глухом лесу, а входил в бальный зал. Всем своим видом молодой человек показывал, что все окружающее ему глубоко безразлично, и единственный объект в округе, заслуживающий внимания и почитания – это он сам.

Лошадь всадника была безупречна. Она прекрасно подходила своему хозяину. Гнедая масть лошади гармонировала с костюмом наездника. Казалось, лошадь так же одета в коричневый камзол и черные сапоги. Темный окрас лошади подчеркивал ее силу и выносливость.

Хозяин и лошадь чем-то походили друг на друга – в обоих чувствовалась породистость происхождения. Порода лошади была выведена искусственно, ее годами сохраняли и передавали через отборных потомственных жеребцов и кобыл.

В отношении наездника слово «породистый» обычно заменяли на более благозвучное словосочетание «благородное происхождение», что, в общем-то, особенно не меняло ситуацию. Происхождение молодого человека также являлось результатом селекционной работы. Графы Эниморы, знатные и богатые, всегда тщательно выбирали себе жен. Конечно, дворянское происхождение для невесты было обязательным, но в остальном отбор производили исключительно исходя из физических качеств претенденток. Благодаря такому подходу графы Эниморы славилось своей красотой, недюжинной силой и несокрушимым здоровьем.

Именно таким и уродился граф Энимор, ехавший на красавце гнедом. Два месяца назад он похоронил старого графа, своего отца, и теперь направлялся в город Авилон на рыцарский турнир. Он впервые ехал в столицу не в качестве наследника, а как полноправный властитель собственных земель. Это придавало графу значимости в собственных глазах. Справедливости ради следует заметить, что он и раньше не страдал от неуверенности в себе.

Позади красавца наездника плелась фигура, представлявшая собой его полную противоположность. Графа сопровождал невысокий коренастый слуга с крупным невыразительным лицом, лет на десять старше своего хозяина. Мужчина носил обычную для этих мест серую домотканую куртку и такие же штаны. Ехал он на муле, который, опустив голову, мелко трусил по тропе.

Если в королевстве когда-либо слышали о книге Сервантеса, то непременно отметили бы несомненное сходство графского слуги с оруженосцем прославленного идальго. Слуга по имени Брик был так же толст, флегматичен, невозмутим и, по-житейски, мудр. Он в совершенстве владел искусством отлынивать от работы; исполнение же поручений, которых не удавалось избежать, он оттягивал как можно дольше в надежде, что все устроится само собой. Как оно частенько и случалось.

Брик искренне считал себя честным человеком. За все время службы он ни разу не притронулся к кошельку своего господина. Мысль заглянуть туда даже не приходила в его голову. Однако, моральные принципы слуги позволяли беззастенчиво пользоваться хозяйскими припасами. В частности, вчера на вечернем привале Брик от души угостился хозяйской ветчиной с паштетом из гусиной печени, и запил этот харч богов отличным вином из графской фляги. Разумеется, он проделал это, когда хозяин уже спал. Подобное поведение Брик не считал предосудительным и теперь с удовольствием вспоминал свой вчерашний ужин.

Позади всадников трусил на привязи вьючный мул. На его боках качались две большие и тяжелые дорожные сумки. Содержимое сумок тихонько позвякивало в такт походке мула. Громоздкие угловатые предметы выпирали из сумок во все стороны и натирали бока животному. Время от времени мул недовольно фыркал и мотал головой, но продолжал свой меланхоличный бег.

Путники ехали молча. Внезапно, граф забеспокоился.

– Эй, Брик! – не оборачиваясь, произнес он.

Слуга отвлекся от приятных воспоминаний.

– Да, ваша милость! – отозвался он.

– Ты захватил запасную масленку?

– Да ваша милость, конечно.

– Смотри у меня, чтобы не вышло как на прошлом турнире. Помнишь, мерзавец, что тогда случилось?

– Конечно, ваша милость, как сейчас помню. У нас тогда украли масленку, а запасной не оказалось. Я вам вот что скажу. На турнирах завсегда масленки воруют. Это уж так заведено.

– Ну-ну! Ты у меня еще философствовать будешь. Отвечай прямо, подлец, ты точно взял запасную масленку? Или мне слезть и самому проверить у тебя в сумках?

– Да как можно забыть, ваша милость! Вот они лежат рядышком: полная канистра масла и рядом с ней две масленки. Обе новехонькие, только вчера у кузнеца забрал.

– Вот и дурак! Кто же масленки кладет вместе? Если вор залезет в сумку, то сразу обе и украдет. Как только приедем, одну масленку перепрячь. Понял меня, дурья башка?

– Как будет угодно вашей милости. Все сделаю, как вы изволили приказать.

Всадник удовлетворенно кивнул и замолчал. Он снова напустил на себя холодный, равнодушно-презрительный вид.

А слуга еще долго не мог успокоится и ворчал вполголоса:

– Сами-то хороши. Вспомнили про запасную масленку, когда от замка день пути. Ну, забыл я ее, забыл. И что теперь? Домой за ней возвращаться, что ли? Все равно не пожелают, зато будут нудить всю дорогу. Ничего им не сделается. На турнире разберемся. Я, чай, тоже по чужим сумкам лазить умею.

Брик еще долго бормотал что-то себе под нос. На самом деле он понимал, что с хозяином ему повезло. Другой бы и поворчать этак не позволил, сразу оплеухой наградил бы. А его милость граф Энимор горяч, но отходчив, и даже где-то по-своему справедлив. Насколько это слово вообще применимо к знатному господину. У такого служить можно, и вовсе не так обременительно, как думают некоторые. Всегда можно выкроить для отдыха минутку-другую.

Глаза слуги закрылись, голова бессильно свесилась на грудь и он задремал. Толстяк мерно подрагивал в такт шагам своего смирного скакуна, умудряясь и во сне сохранять равновесие. Содержимое плохо притороченных седельных сумок вьючного мула по-прежнему тихонько переваливалось и гремело внутри при каждом шаге.

Но не только позвякивание железа нарушало окружающую тишину. В лесу раздавались и другие звуки. Шорох раздвигаемых листьев и редкий треск сломанных веток преследовали всадников на протяжении всего пути. Вдоль тропы по лесной чаще рядом с всадниками двигалось какое-то существо. Легкое и гибкое, оно без труда успевало продраться сквозь заросли вслед за путниками, ехавшими по свободной тропе. Лишь производимый им шум показывал, что несмотря на всю свою резвость, это животное – или чем бы там ни было это существо – явно не приспособлено для тайного передвижения по лесу.

Ни элегантный хозяин, ни его флегматичный слуга не обращали на шум никакого внимания. Преследователь явно не беспокоил их. Наоборот, когда возня в чаще иногда стихала, всадник начинал внимательно прислушиваться, и успокаивался лишь когда шум возобновлялся.

Тропинка свернула влево. Деревья разошлись и путники выехали на небольшую поляну. Громыхавшее в стороне существо свернуло вслед за ними. Треск ломающихся ветвей безошибочно указывал его продвижение в подлеске. Внезапно всадники остановились. Шум в кустах тут же утих. На тропе, перекрывая дорогу, стоял лохматый черноволосый человек в ярко-оранжевом комбинезоне и высоких черных ботинках. К поясу его был привязано некое подобие шлема без забрала, такого же ярко оранжевого цвета.

Хмурое неподвижное лицо незнакомца, заросшее густой и неопрятной черной, как смоль, бородой, не выражало ни почтения, ни каких-либо других уместных в данном случае эмоций. Чуть согнутые ноги он широко расставил в стороны, руки свободно опустил вдоль туловища. Лишь слегка сжимающиеся и разжимающиеся пальцы рук выдавали его напряжение.

Энимор осадил лошадь и остановился в десятке шагов от незнакомца. Тот по-прежнему молчал и не двигался.

– С дороги, смерд! – крикнул граф.

– А почему это? – нахально спросил незнакомец.

– Да потому, негодяй, что тебе приказывает граф Энимор, владелец здешнего леса!

На лице оранжевого появилось нечто похожее на улыбку.

– Ах, простите, ваша милость, – ехидно начал он. – А я и не признал вас. А вот теперь смотрю и вижу: ведь взаправду сам господин граф к нам пожаловали, честь можно сказать оказали великую.

– Ну, а теперь, раз признал, то проваливай! – повторил свой приказ Энимор, как бы не заметив издевательский тон противника.

– С огромным удовольствием, ваша милость! Всенепременно, всегда рады услужить, то есть сейчас же после обеда. – Бородач осклабился в полный рот, показав пару дыр между нечищеными и полусгнившими зубами. Вопреки собственным словам он и не подумал отойти с тропы. – Вот только утрясем один вопросик, ваша милость, и будьте добры, проезжайте, пожалуйста.

– Какой вопросик, мерзавец? Как ты смеешь стоять мне поперек дороги в моем собственном лесу? Пошел прочь!

– Маленький такой вопросик, ваша милость, – продолжал незнакомец, не обращая внимание на наливающегося краской графа. – Извольте уплатить нам подорожную пошлину, и мы тут же пропустим вас дальше.

После этих слов он небрежно махнул над головой левой рукой. Тотчас же поляна ожила. Из кустов, растущих по краям, с веток деревьев и, кажется, просто из-под земли, внезапно выскочило с полдюжины крепких мужчин в одинаковых оранжевых костюмах, еще более грязных и потрепанных, чем у их предводителя.

– Негодяи! – надменно вскинув голову, объявил Энимор. – Придется проучить вас, вы дорого заплатите за разбой в моем лесу.

С этими словами граф отработанным движением молниеносно опустил руку вдоль бедра и из кожаной кобуры на поясе достал небольшой черный предмет. Предмет представлял собой коробочку с несколькими рядами кнопок и небольшим экраном. Сбоку из коробочки торчала короткая толстая антенна.

Энимор нажал красную кнопку сбоку и экран засветился. В ту же секунду шум в подлеске превратился в оглушительный грохот, и из кустов на поляну выскочил робот. Серебристый металл его корпуса блестел и сверкал. Робот обладал парой рук и таким же количеством ног, вверху корпуса находилось нечто напоминающее голову. Ростом он не превышал полутора метров, и при достаточно тонком, можно даже сказать, изящном корпусе, производил впечатление подростка-герольда или менестреля. Ничего угрожающего в его виде не было.

Оранжевые встретили появление робота издевательскими смешками. Предводитель разбойников демонстративно схватился за живот и затрясся в показушном припадке веселья. Отсмеявшись, предводитель разбойников указал на робота, и, кривляясь, закричал:

– И вот этой игрушкой нас хотели напугать, ребята! Ну, в таком случае, ой! Держите меня! Я сейчас от страха в штаны наделаю!

Разбойники зашлись в хохоте. Предводитель продолжил:

– Эй, Дронни, возьми этого малявку за шиворот и выброси обратно в кусты, где ему самое место. Дай ему напоследок пинка, но смотри, не сломай ему задницу. Иначе он не сможет подавать графу по утрам шоколад с флердоранжем!

Разбойники вновь дружно заржали, оценив непритязательный юмор своего командира. Граф Энимор ничего не произнес в ответ, а лишь поднес пульт ближе к глазам. Он уверенно пробежал пальцами по клавиатуре, вводя команды. Подчиняясь команде робот выдвинулся вперед и загородил собой хозяина.

Толстый бородач Дронни вышел из толпы разбойников и неторопливо приблизился вплотную к роботу. Он зловеще ухмыльнулся и сплюнул на траву. Бородач возвышался над хрупкой серебристой фигуркой, как матерый медведь-шатун над незадачливым охотником за тетеревами, вооруженным стареньким ружьишком, заряженным лишь мелкой дробью. Намерения разбойника не вызывали сомнений. Выполняя распоряжение командира, он схватил робота своими ручищами, приподнял над землей, развернул спиной к себе и тяжелым кожаным сапогом дал пинка под зад.

Что произошло дальше, успели разглядеть далеко не все присутствующие. В последний момент неподвижное тело робота внезапно ожило. Проявив неожиданную для металлического корпуса гибкость, он легко увернулся от удара сапогом. Таким же неуловимым движением он высвободился из казавшейся мертвой хватки разбойника. Очутившись на земле, робот немедленно повернулся лицом к противнику и принял боевую стойку. Бородач, не ожидавший такой прыти от противника, недоуменно уставился на робота.

– Хочешь поиграть? – взревел он и бросился вперед.

Оскорбленный в лучших чувствах гигант попытался ударить робота в голову. Кулаком. Словно надеялся, что человеческая плоть способна сокрушить металл. Впрочем, его плоть может и смогла бы. Но эксперимент был сорван в самом начале. Серебристая головка вновь изящно увернулась от летящего в ее сторону здоровенного кулака. Правая рука робота взметнулась вверх и классическим приемом поймала на излете кулак противника. Намертво зажав кисть бандита, робот крутанул ее по часовой стрелке сверху вниз, а затем снова вверх. Описав зажатым в надежный захват кулаком бородача полный круг, робот замер, остановив руку в верхней точке траектории. Толстяк взвыл, но поделать ничего уже не мог. Ему оставалось либо подчиниться, либо дать роботу сломать себе руку.

В результате, через секунду он уже стоял в полусогнутой позиции спиной к роботу, соблазнительно выставив определенную точку тела, чуть пониже спины. Именно по этой части корпуса робота всего минуту назад он сам собирался нанести удар. Но теперь роли поменялись. Робот тщательно примерился и под удивленный вздох аудитории нанес ногой удар, которому позавидовал бы центрфорвард сборной чемпионов мира по футболу. Бородач, издав какой-то мяукающий звук, взмыл в воздух, ракетой пролетел над головами своих товарищей и приземлился в кустах на другой стороне поляне.

Раздался глухой шлепок от падения тяжелого мягкого тела, послышалась неразборчивая ругань. Некоторое время кусты яростно дергались в разные стороны. Затем послышалась еще более громкая и грозная ругань – бородач Дронни поднялся на ноги, грозно потрясая кулаками, и обещая урыть на месте железного недомерка. Однако, через секунду он наступил на сломанную при неудачном приземлении ногу, громко взвыл и свалился обратно в кусты, где остался лежать, оглашая поляну жалобными воплями.

Удивленные разбойники постепенно пришли в себя и недовольно заворчали. Граф Энимор невозмутимо наблюдал за этой сценой. Не слезая с коня, он вновь пробежал пальцами по клавиатуре пульта. Робот издал боевой клич и нанес несколько впечатлительных ударов по воздуху, одновременно уклоняясь от ударов воображаемого противника. При этом он быстро передвигался по поляне, энергично работал руками и ногами, выказывая недюжинную выучку и знание искусства рукопашного боя. С каждым новым показанным приемом лица разбойников мрачнели.

А робот, между тем, продолжал свой угрожающий танец по поляне. Теперь стало ясно, что небольшие размеры робота отнюдь не случайны – при невысоком росте он обладал преимуществом в подвижности, а сил для удара в небольших, тщательно спроектированных искусственных мышцах, хватало с избытком. Руки робота, со свистом рассекавшие воздух, оканчивались железными, в самом буквальном смысле, кулаками. Неимоверно быстрая реакция электронного мозга и безукоризненная координация движений превращали этого невзрачного на вид робота в идеальную боевую машину.

Наконец, он остановился в двух шагах перед всадником, повернулся к нему спиной и замер в боевой стойке, защищая своего хозяина. Разбойники ошеломленно молчали. Даже вопивший в кустах толстый Дронни взял паузу. Над затихшей поляной разнесся властный голос графа.

– Познакомьтесь с потомственным роботом семейства Энимор. Надеюсь, он вам понравился. На счету нашего родового робота девять выигранных турниров. Сегодня я еду на десятый и также собираюсь его выиграть. – Граф сделал паузу, чтобы разбойники оценили сказанное. Он оглядел сбившихся в кучу разбойников и продолжил с усмешкой победителя: – Поскольку этот толстяк уже достаточно развлек меня, я, пожалуй, больше не трону ни одного из вас. Поклянитесь навечно убраться из моих лесов и немедленно выполните это обещание. Тогда я дам вам возможность убежать отсюда с целыми конечностями и не проломленными башками. Все понятно?

Разбойники недовольно заворчали и обернулись в сторону своего предводителя. Тот поднял вверх руку.

– Ну вот что, бла-ародный дон. Ты здорово нас тут позабавил, конечно. Это да. Лихой у тебя парень, слов нет. И танцует славно. – Он сплюнул на траву точно таким же образом, как бородач Дронни перед ним, и продолжил. – Однако, видишь ли, мы бедные лесорубы, а не какие-то разбойники. Ты бы поостерегся так нам грубить. А то всякое может случиться.

– Что?! – надменный Энимор не верил своим ушам. Неизвестный босяк в странной одежде дикарской оранжевой раскраски говорил с ним таким тоном, какой не позволяли себе даже те немногие аристократы, что превосходили графа богатством, происхождением или личными заслугами перед королем. – Мерзавец, да я тебя в порошок сотру! Мой робот не оставит на твоем теле ни одной целой косточки. А потом он привяжет тебя вниз головой к ветке самого высокого дерева, а я снизу буду наблюдать, как у тебя, еще живого, вороны выклевывают глаза и отрывают другие лакомые кусочки.

Бледный от бешенства Энимор схватился за свой пульт, который уже успел отправить обратно за пояс. В это же время предводитель разбойников извлек откуда-то из складок своей странной одежды такой же пульт. Программа, по-видимому, была уже заложена заранее, потому что он только нажал на красную кнопку и тут же, пригнувшись, бросился в сторону зарослей. Вслед за ним в кустах исчезли и его люди.

Раздался рев мощного двигателя. На поляну с противоположной стороны выбралось настоящее механическое чудовище. На неподготовленного человека передвижной лесорубный комплекс производит довольно устрашающее зрелище. Автоматический комбайн способен за десять минут спилить самое толстое дерево, очистить его от веток и коры, распилить на доски и уложить в штабель позади себя. Для этого у него имеется целый ряд устройств и приспособлений. Мощные манипуляторы умеют захватывать и неподвижно держать вековую корабельную сосну, пока циркулярная пила с алмазными зубьями за считанные секунды срезает ее ствол. Другие манипуляторы подхватывают спиленный ствол и отправляют его за спину чудовища, где более мелкие вспомогательные пилы и механические руки превращают гордого властелина леса в банальное сырье для мебельной или строительной промышленности.

Комбайн выкатился на поляну и на мгновение замер. Его антенны-сенсоры медленно покачивались, двигались во все стороны. Камера наблюдения, установленная на самой верхней точке, с показной медлительностью уверенного в себе профессионального убийцы поворачивалась по кругу, сканируя всю поляну. Жуткий механизм недолго искал врагов. Взревев двигателем, комбайн развернулся и направился к месту, где стоял Энимор со своим роботом. Оруженосец Брик к этому времени уже успел благоразумно шмыгнуть в кусты. Там же он спрятал и двух своих мулов.

Не доходя пары метров до робота, комбайн остановился, продолжая оглашать окрестности надсадным ревом. Они стояли друг напротив друга – маленький, но идеально сложенный робот и огромный несуразный комбайн. Робот сделал шаг вперед и передвинулся немного влево, чтобы надежнее прикрыть своего хозяина. Тот по-прежнему оставался на месте и, сидя верхом на лошади, лихорадочно нажимал кнопки на пульте. Время от времени он бросал изучающий взгляд на наступающего механического монстра, затем продолжал свое занятие.

Медленно, устрашающе медленно комбайн вытянул вперед суставчатый манипулятор. Раздался леденящий душу пронзительно высокий звук – это закрутилась циркулярная пила на конце вытянутой железной руки. Описывая в воздухе плавные дуги, пила начала опускаться все ниже, одновременно определяя для себя цель.

Вторая механическая рука высунулась из задней части массивного корпуса и протянулась к роботу с другой стороны. План комбайна был прост и ясен: он собирался схватить противника манипуляторами и затем разрезать пилой, как он обычно поступал с деревьями. В ответ на это робот стал раскачиваться из стороны в сторону. Это озадачило комбайн, который привык иметь дело с неподвижными объектами. Он остановился в раздумье. Было видно, как тяжело проходят новые команды через управляющие цепи этого механического динозавра.

Наконец, поправка на движение цели была рассчитана. Манипуляторы вновь задвигались, повторяя движения робота. Постепенно они начали смыкаться, стараясь обхватить робота с двух сторон. Граф Энимор чертыхнулся и быстро ввел на пульте короткую команду.

Он успел вовремя. Внезапно комбайн перестал притворяться неуклюжим. Его части заработали с неистовой быстротой и синхронностью. Манипуляторы молниями сомкнулись на роботе, и алмазное жало пилы с восторженным криком ринулось вслед за ними, чтобы четвертовать врага.

Несмотря на неожиданность и скорость этого маневра, робот оказался проворнее. В последний миг он неуловимым движением сумел уйти от смертельного захвата. Механические лапы чудовища сомкнулись на пустоте.

Робот стоял в двух шагах левее своей предыдущей позиции и вызывающе смотрел на комбайн. Тот обиженно взревел, развернулся и попытался повторить маневр. Манипуляторы вновь метнулись к роботу и снова с оглушительным клацаньем ухватили лишь пустоту. Робот вновь ускользнул из механических объятий.

Энимор громко рассмеялся. Он знал, что однажды научившись приему, железный защитник никогда уже его не забудет. К тому же, не умея ошибаться, как и все роботы, он сможет повторять его до бесконечности. А система обучения поможет ему ускользать от захватов каждый раз все быстрее и эффективнее. Пока противник не изменит тактику, его роботу ничего не грозит.

Его расчет оправдался. Механические бойцы кружили по поляне, в азарте схватки не обращая внимания больше ни на что вокруг. Комбайн пытался поймать робота манипуляторами, а тот благополучно ускользал от них. Временами комбайн менял тактику и пытался сходу достать врага циркулярной пилой. Он резко разгонялся, как бы прыгая с места в сторону противника, и выбрасывал пилу перед собой. Огромное и острое, как бритва, вращающееся лезвие обрушивалось на робота и, завывая, проносилась в нескольких сантиметрах от его туловища.

Ситуация казалась патовой. Комбайн не мог достать робота, а робот не мог нейтрализовать комбайн. Бесконечно такое противостояние продолжаться не могло. Любая случайность могла погубить меньшего из бойцов. В конце концов, он лишь пассивно защищался, а такая политика рано или поздно оканчивается катастрофой.

Так и случилось. Примерно на пятой минуте боя, нога робота попала в кротовую нору, как раз в тот момент, когда комбайн в очередной раз пытался достать его циркуляркой. С омерзительным визгом лезвие полоснуло по левому предплечью робота. Брызнули искры, алмазные резцы прошли сквозь твердый сплав, не встретив никакого сопротивления. Отсеченная вместе с половиной предплечья кисть отлетела в сторону и упала на траву. Из обрубка хлынуло масло.

На дальней стороне поляны, откуда разбойники наблюдали за схваткой механизмов, раздались радостные крики. Приунывшие было злодеи снова обрели уверенность и нахальство. Они подбадривали свой комбайн криками, подобно древним римлянам, наблюдавшим завершение схватки гладиаторов.

Однако робот не собирался сдаваться. Он резко выдернул застрявшую ногу и бросился прочь от комбайна. Отбежав на десяток метров, он остановился в относительной безопасности, и быстро принял меры неотложной помощи. Внутри него что-то щелкнуло, изуродованный обрубок предплечья отвалился от руки и упал на траву. Оставшаяся часть оканчивалась аккуратной перегородкой, которая плотно закрывала локтевой сустав и предотвращала потерю масла, которое управляло всей двигательной системой. Вся операция, а точнее сказать, ампутация, заняла не больше секунды. Когда комбайн снова бросился на робота, тот был уже в состоянии по-прежнему ловко и быстро передвигаться.

Но теперь робот изменил тактику. Он уже не стоял на месте и не ждал, пока механизм приблизится к нему. Роботы два раза на одни и те же грабли не наступают. Теперь он просто убегал от комбайна, нарезая широкие круги по поляне, оглядываясь на бегу, и внимательно глядя себе под ноги. Комбайн с ревом и дымом принялся гонятся за ним. Он спрятал бесполезные манипуляторы и размахивал в воздухе пилой как секирой. На другой стороне поляны эти маневры приветствовались хохотом и криками «ату!».

Граф Энимор, внимательно следивший за действием, резко выдохнул и сказал вслух, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Пора кончать этот цирк. Так долго продолжаться не может. – Он обернулся и подозвал к себе слугу. – Эй, Брик, подойди ко мне!

Бедняга Брик, не отличавшийся выдержкой и самообладанием своего хозяина, молча подошел к хозяину. Зубы его стучали, ноги подкашивались. Тем временем граф продолжал:

– Ну-ка, помоги мне. Вот взгляни на карту. – С этими словами он нагнулся в седле и сунул под нос слуге свой пульт. – Узнаешь это место? Ты ведь не раз браконьерствовал здесь.

– Да что вы ваша милость, как можно? Это меня оклеветали, я в жизни ни за что! Да чтобы я, не спросясь вашей милости, да мы завсегда, конечно, только ни в коем случае! – перепуганный Брик готов был нести подобную чушь еще неизвестно сколько времени, но граф резко прервал его.

– Заткнись. Неужели ты решил, что именно сейчас я буду выяснять все твои мелкие делишки? Мне надо выручать своего робота. Так что приди в себя и отвечай на мой вопрос. Мне плевать, чем ты занимался в этих местах, но ты ведь и в самом деле хорошо их знаешь, не так ли? Отвечай балда, пока этот комбайн и тебе не раскроил башку.

– Ну, в общем-то да, ваша милость, – все еще несмело протянул слуга.

– Быстро, быстро покажи мне, есть ли здесь поблизости болото или хотя бы большая лужа?

– Б-болото, ваша светлость? Но зачем вам?

– Вот наградили меня болваном слугой. Это я тебя спрашиваю, а ты, скотина, отвечай без всяких оговорок. Есть здесь поблизости какая-нибудь топь? Ну, я ведь по сырости вижу, что она должна быть где-то рядом. А на карте ничего нет.

– А, вот вы о чем! – наконец сообразил Брик. – Есть тут неподалеку славное болото. Минут пятнадцать ходу. Если ваша милость соизволит, то я мигом провожу вас.

– Нет, ты останешься здесь. Покажи мне по карте.

Пару минут слуга, пыхтя и отдуваясь, тыкал пальцем в экран пульта. Этот прибор ему был явно непривычен, и, похоже, успеха он не добился. Тогда он просто стал показывать руками на местности, сопровождая свои жесты пространными пояснениями. Граф, как мог, подгонял болтливого слугу, но тот в силу своей обстоятельности, просто не умел говорить коротко.

Все это время комбайн продолжал гонять робота по поляне. Беглецу стало труднее передвигаться. Потерянное предплечье несколько сместило центр тяжести, и робот компенсировал это едва заметным наклоном корпуса влево. Комбайн неутомимо преследовал противника. Огромный вращающийся нож периодически цеплялся за кусты и ветки деревьев, растущих по краю поляны. Комбайн срезал их, ни на мгновение не останавливая своего движения. Не поздоровилось даже небольшому дереву, неудачно оказавшемуся на пути механического лесоруба. Один взмах ножом и комбайн пронесся через то место, где секунду назад стояла молоденькая сосна.

Комбайн объехал поляну не один десяток раз, и его гусеницы вырыли в земле глубокие борозды. Разрытая, всклоченная почва сильно затрудняла движения робота. Теперь беглецу приходилось еще тщательнее смотреть под ноги, и все меньше времени у него оставалось для того, чтобы оглядываться и уворачиваться от страшной пилы.

Наконец, Брик, понукаемый Энимором, все же закончил свои объяснения. По команде хозяина он снова нырнул в кусты и затаился там. Убедившись, что его слуга и мулы хорошо спрятались, граф выпрямился в седле. Он поднял пульт и ввел какую-то команду. Затем сунул пульт в кобуру, крепко взял в руки поводья и пришпорил лошадь. Она заржала и попыталась встать на дыбы.

– Все за мной! – проревел граф и бросил коня вперед.

Всадник пересек поляну и скрылся за деревьями. Его робот тут же повернулся и устремился за хозяином. Комбайн на секунду остановился, оторопев от неожиданного поворота событий. Затем, когда его неповоротливый мозг, наконец, оценил ситуацию, он обиженно взревел всеми моторами, развернулся на месте, выбросив из под гусениц огромные комья земли, и бросился в погоню. Оранжевые разбойники, толпившиеся на дальнем конце поляны, с изумлением наблюдали за этой сценой. Поняв, что схватка вступила в решающую стадию, они разом загомонили, закричали и побежали вслед за удаляющимся комбайном. Последним ковылял толстяк Дронни, громко кляня своих товарищей за то, что бросили его одного. Поляна опустела.

Когда шум погони несколько утих, из-за кустов показалось озабоченное лицо Брика. Он встревожено огляделся по сторонам. Опустевшая поляна представляла собой печальное зрелище. От ровной зеленой лужайки не осталось ни следа. Вся поверхность была исковеркана и разворочена. Можно было подумать, что здесь устроили себе вечеринку с десяток молодых слонов, только что окончивших колледж, и изрядно набравшихся по этому поводу. Более того, судя по нескольким особенно глубоким ямам, участники вечеринки на следующее утро пытались найти на поляне зарытый старинный клад.

Брик с удовлетворением вздохнул. Поляна была пуста, а остальное его волновало постольку поскольку. Он выбрался из кустов, удобно уселся на траве, достал трубку и кисет, неторопливо закурил и приготовился ждать.

Шум погони был хорошо ему слышен. Граф по-прежнему звал всех за собой, на полном скаку удаляясь в направлении, указанном слугой. Комбайн ревел изо всех своих механических сил, продираясь сквозь чащу. Было слышно, как он вовсю работает пилой, прорубая просеку. Он срезал самые большие деревья, стоящие на его пути, а мелочь попросту давил своим массивным корпусом. Позади комбайна бежали возбужденные разбойники. Их выкрики сливались с ревом мотора металлического монстра, что было к лучшему, так как эти слова не сулили ничего хорошего ни графу, ни обоим его слугам: как роботу, так и человеку. Самого робота слышно не было, но Брик не сомневался, что тот держится где-то между Энимором и комбайном.

Голоса, удаляясь, постепенно затихали, но все еще были слышны. Судя по всему, граф уверенно увлекал всю эту странную кавалькаду к одному ему известной цели. Внезапно раздался странный булькающий звук, и громкий рев мотора утих. Голоса разбойников как по команде смолкли. Даже граф Энимор больше не кричал. В наступившей тишине до слуха Брика доносились лишь глухие ухающие и чмокающие звуки. Снова отчетливо послышалось бульканье. Внезапно снова заработал мотор комбайна. После тишины леса этот звук показался особенно громким. Но это уже был не рев победителя и преследователя. Что-то жалобное проскальзывало в гуле моторов, больше похожем на зов о помощи. Моторы натужно ревели на одной ноте; их звук становился все глуше и глуше. Наконец, раздалось еще одно громкое «бульк», и мотор стих.

Вслед за этим послышался дикий крик злобы и отчаяния. Это кричали разбойники, на глазах у которых их любимый комбайн, орудие разбойного промысла, бесследно исчез в глубокой топи болота. А потом донесся громкий смех Энимора. Его чистый, уверенный голос раздавался далеко в лесу.

– Ну, вот и все. А теперь поменяемся ролями. Теперь вы убегаете, а мой робот будет вас догонять. Ну, вспоминайте, как играли в детстве в салочки. Итак, раз-два-три, начали. – И он громко хлопнул в ладоши.

Звук погони возобновился. Теперь она вновь направлялась в сторону поляны. Брик на всякий случай пересел поближе к кустам, но прятаться не стал.

– Пусть мне оторвут голову, – пробормотал он, – но я должен это увидеть.

В самом деле, зрелище того стоило. На поляну ворвались разбойники. Вид у них был неузнаваемый. Оранжевые комбинезоны приобрели серо-бурый цвет, как будто впитали в себя всю грязь болота, в котором утонул их комбайн. Лица и руки разбойников были заляпаны грязью и какой-то мерзкого вида слизью. Они бежали, не оглядываясь, не разбирая дороги. То один, то другой спотыкался на всклокоченной земле и падал лицом вниз. Упавший тут же вскакивал на ноги и бежал дальше, стараясь не отстать от товарищей.

Позади этой группы быстро двигался робот. Ему тоже здорово досталось – на корпусе виднелось несколько вмятин, на боку чернела глубокая борозда, как от удара огромного когтя. Он усиленно размахивал обрубком левой руки и пинками подгонял отстающих разбойников.

Брик во все глаза смотрел на это зрелище, и не заметил, как к нему подъехал граф.

– Ну, как тебе наш пастух? Неплохо он гонит свое стадо, не правда ли? – раздался за спиной Брика насмешливый голос.

Перенервничавший Брик вздрогнул от неожиданности. Он повернулся и увидел возвышающегося над ним Энимора.

– Какой у меня замечательный слуга. Всю битву храбро просидел в кустах, а теперь дрожит от одного голоса хозяина.

Брик понурил голову.

– Ну-ну, это я пошутил. А вообще, ты совершенно прав – из всей этой компании по-настоящему бояться следует именно меня. Запомни это.

– Как скажете, ваша милость, – Брик восторженными глазами смотрел на своего хозяина. И было чем гордиться. Граф выглядел так, как будто только что вышел из гостиной своего замка. По-прежнему безукоризненно чистый, без единой царапины на лице или складки на одежде, он сидел, выпрямившись в седле, и гордо оглядывал поле прошедшей битвы.

– А где это их чудовище? – набравшись смелости, спросил слуга.

– Там где ему и место, на дне болота. Ты и в самом деле хорошо знаешь эти места. Так что утонула эта тварь, как миленькая. – Энимор задумчиво посмотрел на слугу. – Пожалуй, в награду я разрешу тебе охотиться в этих местах.

Да я, ваша милость, да я теперь за вас жизни не пожалею! – лицо слуги побагровело от нахлынувших чувств.

Он схватил руку графа и поцеловал ее, затем попытался сказать еще что-то, но Энимор жестом остановил его. Отвернувшись от слуги, граф внимательно оглядел поляну. На ней никого не было. Преследуемые роботом разбойники разбежались по лесу. Внезапно кусты раздвинулись, и оттуда выпрыгнул чернобородый предводитель разбойников. Он был перепачкан в грязи, комбинезон в нескольких местах разорван. После длительного кросса по лесу и болотам он запыхался и дышал тяжело, с присвистом, как человек, не привыкший к подобного рода физическим упражнениям. Глаза его горели сумасшедшим блеском. В руке он сжимал длинный острый нож.

– Ну, вот ты мне и попался, гаденыш. Получай по полной! – прохрипел он.

С этими словами разбойник занес нож высоко над головой, чтобы достать сидящего на лошади графа, и с силой ударил того в бок.

Энимор молча наблюдал за ним. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы защититься или просто уклониться от удара. Лезвия ножа со звоном остановилось в сантиметре от его тела, наткнувшись на невидимую стену. Нож в руках разбойника внезапно вспыхнул нестерпимо ярким светом и сгорел, оставив только обугленную рукоятку. Разбойник выпустил остатки ножа и схватился обеими руками за голову. Видно было, что его мучает сильнейшая головная боль.

– Я смотрю, ты уже совсем ничего не соображаешь? Ты что же, не понимаешь, где находишься? – надменно спросил его граф.

– Трус, баба, балованный ребенок, – прохрипел в ответ разбойник. – Слезай с лошади и дерись, как настоящий мужчина.

Обезумевший от боли и ярости разбойник с каким-то звериным рычанием вновь прыгнул вперед, обеими руками вцепился в ногу графа и попытался стащить его с лошади. В тот же миг нападавшего вновь отбросило назад. Разбойник упал на землю, его окутал матово-синий туман, полностью скрывший фигуру нападавшего из виду. Туманная поверхность мягко пульсировала, по ней пробегали искры, раздавался треск разрядов. Туман то расширялся, то сжимался, оставаясь абсолютно непрозрачным. Внутри что-то происходило, что-то очень нехорошее.

Так продолжалось несколько секунд. Внезапно из-за матово-синей завесы раздался крик боли и туман рассеялся. Разбойник неподвижно лежал на траве. На его запрокинутом к небу лице застыло выражение невыносимого ужаса.

Некоторое время граф со слугой молча смотрели на валяющееся перед ними тело. По команде хозяина Брик наклонился и приложил ухо к груди разбойника. Некоторое время он неподвижно слушал. Затем Брик поднялся с колен и на вопросительный взгляд графа молча покачал головой. Слуга был бледен, как мел.

– Он мертв, ваша милость.

Энимор внимательно посмотрел на тело, распростершееся на траве.

– Примем это как знак. Значит, я смогу, наконец, избавиться от разбойников на своей земле.

– Ваша милость! – воскликнул обеспокоенный Брик. – Неужели вы собираетесь…

Энимор сурово глянул на Брика, и тот осекся. Граф достал из кобуры пульт.

Пора с ними кончать, – ледяным тоном произнес рыцарь.

Он набрал последовательность команд и, утихшие было крики в лесу, возобновились. Возня и вопли в чаще продолжались минут пятнадцать, затем все стихло. Еще через пару минут на поляну медленно вышел робот. Он был еще более грязный и помятый, и имел, если можно так сказать о роботе, усталый и печальный вид. Робот подошел к графу и застыл в ожидании.

Энимор отвернулся и приказал Брику:

– Быстро собери вещи и догоняй меня. Поедем дальше. Я не хочу оставаться в этом проклятом месте ни одной лишней минуты.

– Сию минуту, ваша милость, – с облегчением закричал Брик, полностью разделявший желание своего хозяина побыстрее убраться отсюда.

Он разыскал в кустах мирно жующего вьючного мула и схватил поводья. Затем, ведя животное в поводу, вернулся к своему мулу, вскарабкался в седло и, нещадно колотя животное в бока босыми пятками, отправился догонять хозяина.

Робот сошел с дороги и побрел вслед за людьми по подлеску. Старинный закон, неизвестно когда и кем придуманный, не позволял роботам передвигаться по дорогам. Периодически его силуэт выглядывал в промежутке между деревьями. Металлический защитник был непривычно грязен, и это не давало покоя Брику, который только позавчера провел весь вечер в мастерской, приводя робота в надлежащий вид перед турниром. Брик старался не думать о происхождении бурых пятен на корпусе робота. Ему было спокойнее считать, что это не кровь, а просто болотная грязь.

[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]

 

Санитарный инспектор Программист для преисподней Кодекс джиннов Сборник рассказов - фантастика Сборник рассказов - проза Программист для преисподней Санитарный инспектор